Виктор Сухоруков откровенно: алкоголь, Балабанов и тень «Брата»
Его лицо — как страница из старой книги, которую все листали, но не все дочитали. Виктор Сухоруков — не просто актер. Он — человек, который прошел через ад, но сумел вынести из него не только шрамы, но и силу.
Детство в пьющей семье, ночевки на вокзалах, роли подлецов и маргиналов — всё это могло бы сломать. Но он выжил. И стал легендой.
Виктор Иванович Сухоруков (род. 10 ноября 1951, Орехово-Зуево, Московская область, СССР)
"Знаете, как я первую пиццу готовил? Собрал объедки со стола — вот вам и шедевр," — смеется он в интервью. Так же, как и эта импровизированная пицца, его жизнь — сборная солянка из боли, стыда, отчаяния и надежды.
Детство: Побег в кино, чтобы не сойти с умом
Орехово-Зуево, конец 50-х. В доме Сухоруковых скандалы были привычнее, чем ужин. Отец и мать, рабочие ткацкой фабрики, выясняли отношения так, что, казалось, стены дрожали. Виктор, старший из троих детей, быстро понял: если не он, то никто.
"Я их кормил, укладывал спать, сказки сочинял. Родители орали, а я придумывал, как отвлечь малышей," — вспоминает актер. Спасение он нашел в кино. В 12 лет начал сбегать в Москву, пробирался на "Мосфильм", прятался от сторожей. "Меня гоняли, но я лез снова. Кино казалось единственным выходом из этой серости."
После школы — провал в цирковом училище ("Сказали — маловат. А я подумал: может, просто бездарен?"), вечерняя школа, фабрика. Станки гудели, руки кровили, но он копил каждую копейку. "Мечтал о Москве. Даже когда пальцы стирались в кровь, верил: когда-нибудь выйду на сцену."
Армия стала неожиданной передышкой. В Астраханской области он впервые увидел жизнь без драк и водки. "Дисциплина, порядок — это меня зацепило." Но после дембеля — новый удар: родители спустили все его сбережения. "Не ругался. Просто понял: пробиваться придется самому."
Алкоголь: Как бутылка чуть не похоронила его талант
В ГИТИС он поступил с третьей попытки. Жил в общаге с Юрием Стояновым (да-да, тем самым из "Городка"), грелся мечтами о славе.
Педагог Петр Фоменко разглядел в нем то, чего не видели другие: "Он выкладывался так, будто от этого зависела его жизнь." В 1978-м — первая большая роль в театре. Казалось, вот оно, признание! Но триумф длился недолго.
После спектаклей Сухоруков начал захаживать в пивные. "Пил со всеми, кроме партийных активистов. Естественно, в театре это не оценили." Через четыре года — увольнение с "волчьим билетом. "Меня выгнали за дело. Сам накосячил — не оправдываюсь."
Начались годы скитаний: грузчиком на рынке, посудомойкой, ночевки на вокзалах. Алкоголь стал единственным способом заглушить стыд. "Бутылка давала иллюзию тепла. Но это был тупик." Дно наступило в психиатрической клинике. Галлюцинации, панические атаки. "Врачи сказали: следующая рюмка — последняя в твоей жизни. Я поверил."
Балабанов, "Брат" и роль, которая чуть не добила его
Сергей Бодров стал для него и спасителем, и испытателем. После "Брата" (где Сухоруков сыграл киллера Татарина) режиссер дал ему роль в "Про уродов и людей". И это стало ловушкой.
"Я ненавидел своего героя. В нем были все мои пороки. После съемок смотрел в зеркало и думал: «Какой же ты мерзавец!" Он снова начал пить — теперь уже на площадке. "Водку носил в пакете из-под кефира. Пил, чтобы заглушить отвращение к себе."
Организм не выдержал — белая горячка, клиника Бехтерева. "Из психушки меня отпускали на съемки. Врачи предупредили: следующий срыв будет последним." И он завязал. Навсегда.
Бодров: Джемпер, обида и вечное раскаяние
Сергей Бодров-младший стал для него не просто коллегой — почти братом. На съемках "Брата-2" в Чикаго они жили в одной квартире.
"Прилетел я, мы пошли гулять. Зашли в магазин, я джемпер приметил. Сережка запомнил — и через две недели подарил на день рождения." Тот самый джемпер Сухоруков хранит до сих пор.
Их последняя встреча стала для Виктора источником вечной боли. В 2002 году в кинотеатре "Пушкинский" он увидел Бодрова с беременной женой.
"Поздоровались формально. А я потом специально прошел мимо, будто не заметил его." Через месяц Сергей погиб в Кармадонском ущелье.
"Я злился, что он не позвал меня в "Сестры" и "Связную". Думал: друг бы предложил. А он, видимо, считал, что я не подхожу…" Теперь Сухоруков корит себя за ту обиду. "Он был настоящим — чистым, честным. А я повел себя как последний дурак."
Даже спустя годы он избегает говорить о Бодрове в прошедшем времени. "Он мог бы взять меня с собой в тот злополучный Кармадон. А я бы отказался? Не знаю…"
Эпилог: Одиночество, дача и стихи у костра
В 73 года он все такой же — колючий, едкий, неуловимый. "Шепчут: «Жены нет, с женщинами не видится — может, он не наш?» А я плечами пожимаю. Доказывать что-то? Не вижу смысла." Свободное время проводит на даче под Москвой. Колодец, баня, огород. "Природа — лучший психотерапевт. Сидишь у костра, стихи пишешь — и всё лишнее уходит."
Выглядит на десяток лет моложе. Держится бодро, шутит резко. Но в глазах — та самая боль, которую не скроешь. И джемпер Бодрова, который он так и не смог выбросить.
Комментариев нет